Детков, Владимир Павлович

Детков, Владимир Павлович (23.VI.1937) - писатель, ответственный секретарь Курского отделения Союза писателей. Род. в Наро-Фоминске Московской обл. Детство прошло на Урале и на Украине. Окончил сельскохозяйственный институт (в Ростовской области). Работал агрономом в одном из курских колхозов, секретарём Рыльского райкома комсомола, в газете "Молодая гвардия". В 1975 заочно окончил Литературный институт им. Горького. Рассказы и миниатюры печатались в областных газетах, в "Литературной России", в журнале "Смена".

• Первая книга "Встреча на рассвете" вышла в Воронеже в 1978 с предисловием Е. И. Носова.
• 1984 там же выходит повесть "Три слова".
• Тогда же по ней был снят художественный фильм "Люблю. Жду. Лена".
• В изд. "Современник" (Москва) в 1984 вышла книга "Свет мой светлый" (миниатюры, рассказы, повесть),
• 1986 в Воронеже - "Отава, поздняя трава",
• 1992 в издательстве "Крона" - "Три повести о любви".

Писатель плетет из слов кружево... Его маленькие наблюдения над жизнью такие "сочные", добрые, мудрые. Все они очень разные и... как бы одинаковые: душа художника их соединяет в одну бесконечную повесть о жизни.

Давайте же прочтем и порадуемся его таланту.

Душа и руки

Рука тянется срывать... Зачем? Не лучше ли глазам довериться: смотреть, убедить себя в непосягаемо-сти, грустить о несорванном, мечтать. Душой стремиться!

А нередко руки опережают движение души. Забегают вперед... Грубят... Берут все, что могут.

А душе там уже и делать нечего — на развалинах недостроенных чувств... на разгаданных тайнах...

О чем же мечтать?!

Но человек строит на развалинах новый замок...

Руки могут сорвать, разбить, разломать, руки "грубят", а душа должна все это "склеить", "залечить". Откуда у души столько сил, чтобы преодолевать нашу "бездумность", залечивать наши грехи?

Выходит, она очень большая, человеческая душа. Она, даже разорванная в клочки, дышит и верит.

Мир разрушается злобой и возрождается благодаря искоркам мечты. Нужно, чтобы сердце впитывало красоту, тогда душа будет щедрой. И она, эта самая душа, наполнит мир красками. И радуга станет появляться на небе чаще, чем обычно. И мы будем верить...

Вторая жизнь

Не сложилась дружба у них. Должно быть, оба виноваты, да со старшего главный спрос. Не заметил отец, как сын ростом догнал. Но когда первый раз увидел с сигаретой во рту, не тратя лишних слов, жестоко высек. Крут был. Характер что кипяток: не согревал - обваривал душу.

Только ведь яблочко от яблоньки нездорово катится... Сын затаился, но знал свое.

Пришла пора и водкой дохнуть... И снова тяжелая родительская рука прогулялась по непокорному. Да не вырвала слов раскаяния. Лишь злые огоньки запалила в протрезвевших глазах.

С тех пор бить перестал, но поздно: словам уж заказан путь там, где кулак проходил. И настал день, когда выпалил сын напрямую:

- Все, батя, кончай проповеди. Я не просился у тебя на этот свет, сам выродил. И неча мне долги считать. Дай пожить, как умею, не маленький.

- Уйди с глаз, - только и сказал тогда отец, темнея лицом.

Ушел. Вздохнул вольготно. Да, видно, поспешил праздновать свободу. Жить-то не очень умел. Дружки все по-своему повернули: гулянки, выпивки, дела-делишки... Рабочий парень, а покатился по худой тропочке...

Однажды зимним вечером в дом вбежала соседка.

- Костю вашего в парке убивают, - задыхаясь, выкрикнула она.

Отец как был в домашнем, так и кинулся на улицу...

Били трое. Били профессионально, с расчетливой жестокостью. Вломился в карающий треугольник. И вовремя: собой перехватил нож, адресованный сыну...

...Как давно не обнимали его эти родные руки... Как хорошо, как легко. Но почему они так дрожат? Отчего сам он стал таким слабым и не может ответить сердечным объятием?.. Ах да, это же... Прижавшись друг к другу, они медленно осели на стоптанный снег. Вместе с режущей болью в боку пронзила мысль о случишемся. И он едва протолкнул слова, могущие остановить сердце: - Вот тебе... сынок... вторая жизнь... от меня - цени дороже...

А сын, обезумев от боли и горя, прижимал к себе обмякшее тело отца и, силясь подняться на ноги, бормотал рассеченными губами:

- Папа... папа... вставай, простудишься...

В горах

Кусты в горах - первые друзья туриста. Они, как люди, протягивают руку помощи на крутом подъеме. Но особенно важна их поддержка при спуске. Ведь каждый спуск с высоты - это медленное паденье. Тормоза - мускулы рук и ног. Опора - выступы, корни, ветви. И несли вдруг что-то откажет - катастрофа. На руки и ноги свои надеется человек, силу и волю их знает. И поэтому залог успеха в том, насколько он умеет выбирать друзей...

Да, не всякой протянутой ветви-руке довериться можно. Одни бывают ненадежны своим неумением помочь - слабы в корешках... Другие - нежеланием: стоят в стороне от тропы твоей - не дотянешься. А бывает, в трудный момент схватишь, не разбирая, протянутую "руку" и вскрикнешь от боли и неожиданности - в ладонь твою впились предательские колючки... Но ты удержался, устоял, пересилив боль. И втрое осмотрителен, осторожен, выбирая точку опоры. Нашел, испытал на крепость и сделал уверенный шаг к своей цели.

И так до конца - от друга к другу.

Сказка жизни

Заучено. Утверждено. Проверено бесчисленным опытом прозревших: "Любовь слепа!"

И случись ей ненароком объявиться среди зрячих - ну они ей очки вправлять: "Опомнись! Разве ты не видишь, какое там и то, и это?"

А Любовь посмотрит-посмотрит на "то и это", и под взглядом ее всемогущим все становится таким как видит она, слепая...

Оглянется Любовь на зрячих и вздохнет жалостливо: "Бедненькие, сколько ж вас еще, несчастных, страдает зрением нормальным..."

Родной голос

Черный телефон равнодушно молчал, точно свернувшийся в клубок сытый котенок, дремавший свои сладкие сны.

Мне было одиноко,и я несколько раз порывался будить его. Холодная трубка тянула свое ознобистое: "Ну-у-у-у-у?" Диск, нехотя уступая пальцам, урчал, все больше раздражаясь: "Отстань! Отста-ань! Отста-а-ань!"

И я отставал, в нерешительности опуская трубку.

Но одиночество неотступно подкатывало к сердцу неясной тревогой, и рука снова тянулась к телефону. И когда я все-таки одолел его последнее "отстань", трубка впервые подала слабую надежду безучастным "Жди-и-и... Жди-и-и..." И чем дольше она мне это тянула, тем летучее становились последние крохи надежды. И я почти физически ощущал склепную пустоту комнаты, где в ту минуту раздавался пущенный мною сигнал, сам мертвея душой...

Но вдруг теплом дохнуло их трубки: "Я слушаю..." И словно щекою к щеке прислонился... Телефонная трубка обрела тепло кожи - в ней жил родной голос...

Репутация

Одна кошка - в кухне. Через проем в стене видно, как она вольно расхаживает вокруг плиты и доверительно трется о ноги поваров; хвост - антенна живая, так и вещает о полном довольстве и благополучии.

Другая - той же масти и того же роста-возраста, воровато поджав хвост, шныряет по столовой, норовя прошмыгнуть в кухню, откуда и звук, и запах доносят неопровержимое - жарится мясо. Но кошку не пускают на кухню. Парень, работник столовой, объяснил все короткой фразой: - Лапа у нее длинная...

Одной дорогой

Было у двора два выхода на главную улицу: через смежный двор и в обход по кварталу. И каждый шел своей дорогой - кому как сподручнее.

Но вот чья-то дотошная голова распорядилась перекрыть дворовый ход. И теперь все идут дорогой одной...

Без людей

Провожая в последний путь подругу свою, бабушка плакала, жалея сначала об ушедшей жизни, а потом и о себе...

Внук пытал:

- Ты что, бабушка, смерти боишься?

- Да нет, милый, смерти-то чего бояться, коли срок подходит... А вот когда отнесут тебя на кладбище, закопают, а сами уйдут... Вот тогда и страшно будет... без людей-то...

Цветы на асфальте

Они были первыми - эти юные отважные создания, свалившиеся с неба по высшему приказу... Десант застлал темное все вокруг белизной своих парашютов, шел густо и неудержимо... Было что-то бесшабашное и победное в его стремительной атаке на теплые крыши и асфальт. И вера жила, и был праздник.

Но его заведомо предали.

Предательсто всегда настраивается на волну патриотизма и высших порывов.

Сначала в гимне победы послышалась едва различимая пулеметная дробь капели. Враг, таясь, заманил. Потом вдруг сверху... с тыла... в спину сыпанула картечь дождя... и на глазах белый ковер минутного успеха стал расползаться, таять, исчезать. И вот уже только глянец асфальта отражает скорбные лица фонарей, немых свидетелей трагедии.

Сколько их полегло - первых, доверчивых, окрыленных, не успев осознать происшедшего. Не испытав горечи горького - предали! Недоучли, ошиблись - легче ли это?!

...А подкрепление пришло в полночь. Дохнул морозец, укротитель дождей и капелей, да поздно... Нет его войска - одни серые клочки по закоулкам. Рассерчал хозяин стужи, жестоко прошелся по вражьим телам - выстудил каждую лужицу. Смерть за смерть!

И асфальт вдруг зацвел холодными, как надгробье, цветами, сотканными из останков то ли битвы, то ли побоища...

А потом прошлась метелица материнским плачем, заглаживая непоправимое.

Снег

Идет снег. Ты ловишь его ресницами и медленно бредешь сквозь строй фонарей. Снег - вечная добрая память. Шуршит и нашептывает милым голосом о цветах среди зимы, о сказке недосказанной...

Как хорошо, что идет снег. Ты остановилась и с упрямой надеждой глядишь сквозь его густое мелькание. А вдруг?!

Но идет только снег.

Женская логика

В буфете кинотеатра девушка, глядя на пирожные, выставленные в витрине, со вздохом сожаления поведала своей подруге:

- А Сережка так мне и не взял тогда...

- Что?

- Да пирожное... Я сказала, что не хочу, а он и не взял...

Без окон

- Что рисуешь, доча?

- Дом.

- А почему он без окон, без дверей?!

- Потому что там злые люди живут...

© В. Детков, сборник "Свет мой светлый. Миниатюры".

- Статья «на вырост».