Гаршина, Дарья Яковлевна

Гаршина Дарья Яковлевна

Великая Отечественная война… Что принесла она в семью каждого русского человека, в мою семью? Да, живя в определенную эпоху, человек испытывает это время на себе, все, что характерно для этого времени, отражается на жизни людей. Вот отгремел в стране самый грандиозный социальный взрыв всех времен – Октябрьская социалистическая революция, вихрем пронеслась бессмысленная братоубийственная Гражданская война. В 1932 году семья моего прадедушки приехала из воронежской деревушки в город Шахты искать благополучия, сытой жизни, а счастье у них было. Прадедушка нашел себя в работе на шахте. Он работал на самой тяжелой работе в лаве – навалоотбойщиком. Его уважали, поставили бригадиром. В то время это было престижно, бригадир был авторитетным, уважаемым человеком. Рабочие звали его Антон Николаевич, а ему было всего 25 лет. Они купили маленький-маленький домик, скорее, землянку, но свою. В семье было уже двое детей, прабабушка Дарья ждала третьего. Шел 1941 год.

Жизнь до войны была хорошей, сытной, материально благополучной. Не привыкшие к роскоши, люди радовались обилию продуктов в магазинах и на рынках. Постояв в очередях, можно было купить «отрезы» на платье, юбки, брюки. (Кстати, эти купленные впрок «отрезы» ткани спасли от голода во время войны многие семьи шахтеров, в том числе и моей прабабушки). Люди были открытые, доброжелательные. Свободное время проводили, общаясь друг с другом. Любили ходить в гости, в городской парк, на танцы. Пели задушевные песни, частушки, боготворили народных певиц и певцов: Русланову, Мордасову, Утесова, Лемешева. По нескольку раз смотрели любимые фильмы: «Веселые ребята», «Трактористы», «Большая жизнь», а к работе относились очень серьезно и ответственно.

Шла мирная жизнь, и люди наслаждались ею. Так было до страшного воскресенья 22 июня 1941 года, когда силы кровавого фашизма обрушили на нашу страну огненный шквал войны. С этого дня жизнь всех людей разделилась на «до» и «после» войны. Но до «после» нужно было прожить незабываемо трудные годы. Прадедушка Антон и прабабушкины братья Иван и Дмитрий ушли на фронт. Прабабушка Даша осталась с двумя детьми, а 9 сентября 1941 года родилась у нее девочка, моя бабушка Надя.

По свидетельствам историков, страна наша не была готова к войне. Многие боевые командиры были уничтожены или сидели в лагерях, высшее руководство оказалось несведущим в военных вопросах. В обществе царила атмосфера страха и недоверия. Раз говорят историки, значит, так и было, но в маленьком шахтерском городке люди не задумывались, кто там прав, а кто виноват. Нужно было жить, растить детей, работать вместо ушедших на фронт мужей. Шахтеры продолжали работать: нужен был уголь для фронта и тыла. Почти все женщины пошли работать - кто в шахту, кто на поверхности. Прабабушка Даша, как кормящая мать, работала на поверхности, два раза в день (с разрешения начальника) бегала кормить маленькую Надю, благо все домики располагались недалеко от шахты. «На хозяйстве» оставался сын Миша, которому было десять лет. И соседи помогали. Наверное, это самая замечательная черта русского народа: в годину опасности, трудности сплачиваться в одну семью. И детей моей прабабушки соседи считали своими, помогали, чем могли, а главное – вниманием и заботой.

Так продолжалось до прихода в город немцев. Чтобы ничего не досталось врагу, власти решили все шахты взорвать. Мальчишки, вездесущий народ во все времена, прознали про это. Скоро все в округе знали, что предстоит увидеть и пережить. Этот эпизод мне рассказал дядя Миша, сын моей прабабушки, которому было в то время, напомню, десять лет. На улице 2-я Шоссейная, где жила семья моей прабабушки, был большой «бугор» - наверное, остатки копра парамоновского рудника. Все жители собрались там, многие шахты были «как на ладони». Воспоминания тех, чье детство пришлось на годы войны, потрясают. Детская память Миши оказалась способной сохранить на всю жизнь мельчайшие подробности, ощущения цвета, запаха. Из потока жизни выхватила очень яркие трагические моменты того времени. Он рассказал, что людей, стоявших на возвышении, было много, но стояла пугающая тишина, а глаза у всех были настолько ждуще-тоскливыми, что по телу шли «мурашки». Послышался отдаленный подземный гул, а потом – оглушительные взрывы с ярким пламенем на месте шахт города. Люди молчали, только в уме помимо воли фиксировалось: «Нежданная», «Артем», «Красина», «Октябрьская», наша – «Воровского». По лицам бежали слезы, никто не вытирал и не стеснялся их - была скорбь: шахта – кормилица, до боли родная…

Фашисты устанавливали свой порядок, гоняли на рытье окопов, пробовали восстанавливать шахты. Но кто мог бы помочь им, захватчикам, замучившим, расстрелявшим сотни моих земляков, сбросившим в шурф шахты имени Красина лучших людей, гордость нашего города? Ничего у них не получилось и получиться не могло. С того времени в нашей семье долго хранилась, как талисман, пуля из немецкого нагана. Немцы строго требовали по вечерам светомаскировку. Прабабушка кормила Надю, горела керосиновая лампа. Очевидно, занавеска слегка отодвинулась, стала видна полоска тусклого света. Проходивший мимо немецкий патруль выстрелил в окно. Пуля чиркнула мимо головки ребенка, срезав бантик на шапочке. Прабабушка мигом задула лампу, оцепенев от страха, плакала и молча молилась. Потом эту пулю вынули из стены, и она лежала как напоминание о пережитом.

В 1942 году наш город освободили. Потекла голодная, холодная, трудная жизнь. Чтобы спасти детей от голода, многие люди шли в села и станицы Дона менять все, что было в домах хоть немного ценного, на продукты. В станицах люди имели кое-какое хозяйство, выращивали овощи, голодными не были, имели даже излишки. Прабабушка Даша тоже, как и все, ходила в станицы «за жизнью», как она говорила. Брала тачку (два больших железных колеса, деревянный настил и ручки, чтобы толкать), грузила в нее уголь, брала «отрезы» материала и шла обменивать. Ближайшие села и станицы были не менее чем в 30 километрах от города. Неизменным спутником и верным другом прабабушки Даши была собака по кличке Султан. Дождь они вместе пережидали под тачкой, ночью Султан согревал ее своим теплом. Скудную еду прабабушка делила со своим товарищем. Толкала тачку, разговаривала, пела (у нее был хороший голос, петь она любила). Султан слушал, и, казалось, все понимал. Никогда и нигде не бросал он свою хозяйку. А прабабушка однажды предала его… Одному зажиточному станичнику очень понравилась собака. Султан, действительно, был благородный пес, хоть и дворовый. Станичник давал за него полную тачку тыкв («кабаков», как тогда говорили). Было от чего волноваться: дома три голодных рта, а тачка «кабаков» сулила долгие сытые дни, но Султан! Всю ночь терзалась прабабушка, глаз не сомкнула, гладила, прижимала к себе собаку, а та, словно чувствуя разлуку, повизгивала, лизала руки и не отходила ни на шаг. Утром прабабушка решилась на обмен, материнская любовь и тревога за своих маленьких детей пересилила какое-то тоже большое человеческое чувство к собаке. Нагрузив тачку «кабаков», прабабушка поехала домой, не видя от слез дороги. Дети, узнав, что Султана у них больше нет, испытывали такое безутешное горе, что привезенные «кабаки» вызывали жгучую ненависть. Урчало в детских животиках, но к сваренной тыкве они не дотрагивались. Прабабушка не знала, куда деться от осуждающих детских глаз. Спустя три дня, с обрывком перегрызенной веревки на шее, Султан уже облизывал малышей, хозяйку он простил от великой радости, что оказался в кругу своей семьи, ведь он был членом нашей семьи… До самого окончания войны прабабушка возила груженую тачку от города до станции и обратно, спасая детей от голодной смерти. Низкий поклон этой простой деревенской женщине, маленькой и хрупкой, за ее мужество и самопожертвование.

Нашей семье повезло, потому что раненые, но живые возвратились все с полей сражений. А детей сберегли их жены, такие, как моя прабабушка Даша. Она умерла в 1987 году от обширного инфаркта. Гроб с телом моей прабабушки несли на руках ее внуки, зятья до самого кладбища. В народе считают это высшим знаком уважения к умершему. Это так и было. Она росла и жила вместе со своим веком, была очевидцем и свидетелем грандиозных событий и свершений этого века, оставила после себя хороших людей – детей и внуков. Я не знала ее при жизни, но я преклоняюсь перед нею и горжусь ею. Она была живой страницей истории, истории Великой Отечественной…