Кисляков, Павел Алексеевич

Версия 14:58, 27 апреля 2010

Кисляков Павел Алексеевич родился 27 января 1924 года в деревне Синицыно Вязниковского района в семье простого крестьянина. Закончил 4 класса Синицынской начальной школы, затем 7 классов Шустовской неполной средней школы. 21 июня 1941 года у Павела Алексеевича был выпускной вечер, а 22 июня - началась война...

9 октября 1941 года был призван на службу в Военно-морской флот. Из дневника Павла Алексеевича: «Повестку вручили в заводе. В пять утра следующего дня мама меня провожала в Ковровский военкомат, располагавшийся в здании, где сейчас находится городской дом детского творчества. Была со мной весь день. В 19-30 мы отправились поездом до Владимира. Два дня и две ночи провели, бездельничая. Ковровские парни сочиняли песенки, которые быстро распространялись и пелись.

«Привет морскому ветру, сбылись мои желанья,

Об этом и гармоника поет.

Мамаша, до свиданья! Подруга, до свиданья!

Иду я моряком в Балтийский флот».

Затем разместились в товарных вагонах и утром у прохожих узнали, что приехали в г. Иваново, ехали по Ярославской дороге. На третий день пути за Ярославлем впервые открылись картины последствий военных сражений. На обочине пути проплывали лежащие набок, разбитые вагоны; еще не убранные грузы, большие и малые воронки от взрывов авиабомб. Поезд притормозил, остановился на неизвестном полустанке. Параллельно нашему составу стоял санитарный поезд. Мы сгрудились у двери вагона, напротив нам махали руками люди в повязках. Из приоткрытых окон слышались выкрики: «Эй, скворцы-пацаны, куда вас?». Ответ им был не нужен.

Ночью проехали Волхов. К вагону подошел начальник эшелона и сказал: «Объявляю особую готовность. Надеть вещмешки, раскрыть обе двери вагона. Как только остановится поезд, выпрыгивать и скрываться в кустах. Через какое-то время поезд тронулся, и перед нами раскрылась ширь Ладожского озера. Поезд затормозил, мы стали осматриваться, знакомиться с новой обстановкой. Наступили сумерки, мы спустились по отмели к причалу. Навстречу нам двигались две груженые платформы. Их толкали женщины, одетые в телогрейки, они пели песни, чтобы взбодрить тех, кто сидел на платформах. А там сидели слабые, изголодавшиеся ленинградцы, закутанные в одежды, с вещами. Их эвакуировали прошлой ночью. С платформы раздался негромкий голос: «Ой, как пахнет хлебом!» Мы были сыты и значения этому не придали. Только потом смысл этих слов стал ясен. Затем началась посадка на пароход. Наше суденышко раскачивалось. Ладога всегда славилась неспокойным, штормовым нравом. Именно этот путь, который мы проходили, был единственным, соединяющим Ленинград с большой землей. Этот путь был назван Дорогой жизни. Начинался он от маленького причала Кобана и закачивался у причала Осиновец у Ленинграда. Путь этот был очень опасным».

«Спустившись с парохода, долго шли в темноте, пока не подошли к составу. Поезд шел в Ленинград. Когда прибыли на станцию, построились и шли сначала по Литейному проспекту, затем по Невскому. Флотский экипаж встретил нас настороженно, множество военных людей ждали назначения в части. Вечером перешли в порт и совершили посадку в грузовой трюм буксира. Спускались через люк и садились на пол спина к спине. Нас предупредили сидеть тихо, не курить, не зажигать спичек. Часа два сидели в молчании, плыть приходилось буквально под носом противника. Послышалась команда подниматься наверх, далее с помощью проводников я спустился на причал. От соседей узнал, что прибыли в Кронштадт.

И отвечая на вопрос, «А какую роль сыграли скворцы-пацаны в войне?» -можно сказать, что какая-то крупица в тяжелейшей борьбе в годы войны в защиту города Ленинграда внесена ими. В 1942 году они ехали или умирать, или заново родиться для жизни. Судьба распорядилась по-разному. Многие пацаны легли в прибалтийской земле или в водной пучине Балтики. Я остался жить, а это значит - родился для жизни заново. Сейчас для меня эти два города, Кронштадт и Ленинград, являются моей второй родиной, моей гордостью».