Контрразведка России в Отечественной войне 1812 года
--Андрей Иванов 14:50, 27 января 2008 (MSK)
Memento bellum...
События 1812 года стали поворотным моментом в истории России. Отечественная война затронула почти все сферы жизни страны, так как отражение Наполеоновского вторжения потребовало от нее напряжения всех внутренних сил. Одновременно с этим Российская Империя получила сильнейший импульс в своем развитии. В частности, русская армия обрела бесценный опыт борьбы с лучшими европейскими войсками, что предопределило ее дальнейшую судьбу на многие годы вперед. Такое же влияние эта война произвела и на российские спецслужбы. До сих пор мало кому известно, что первые органы российской военной контрразведки появились именно в 1812 году и сыграли немаловажную роль в разгроме Наполеоновской армии. Постараемся исправить это упущение и рассказать о работе русских борцов со шпионажем во время Отечественной войны.
Следует заметить, что Бонапарт снискал славу великого полководца и сумел завоевать большую часть европейских стран во многом потому, что всегда уделял первостепенное внимание изучению своих противников. Французский Император имел обыкновение говорить: «Всякий генерал, который, действуя не в пустыне, а в населенном крае, и не будет достаточно осведомлен о противнике – не знаток своего дела». Поэтому, задумав нападение на Россию, Наполеон не спешил с осуществлением этих планов. Сперва будущего врага следовало детально изучить.
Начиная с 1810 года под видом торговцев, путешественников, монахов и ученых на территорию нашей страны стали проникать агенты французской разведки. Шпионы собирали данные не только о русской армии, но и государственном устройстве, промышленности и географических особенностях России. Поддержку французам оказывали разведчики других завоеванных Наполеоном стран: Австрии и Пруссии. Небывалую активность демонстрировали и спецслужбы герцогства Варшавского. К примеру, группа из 3 польских агентов посетила в 1811 году Вологду, Архангельск и другие города Европейского Севера. Их интересовали военные укрепления, переправы через реки и мнение местных крестьян о Наполеоне. Столь бурная деятельность не могла долго оставаться незамеченной отечественными спецслужбами. В период с 1810 по 1812 годы на территории Российской Империи были задержаны 39 иностранных шпионов. Однако по мере приближения даты вторжения активность агентов шла по нарастающей. Министерству полиции и Комитету общей безопасности становилось все труднее обнаруживать многочисленных разведчиков. В сложившейся ситуации Военный министр М. Б. Барклай-де-Толли принял решение создать в России специализированный орган военной разведки и контрразведки.
Новое учреждение получило название Высшей военной полиции, а его сотрудники набирались из опытных полицейских, боевых офицеров, работников таможни и других силовых структур. Все они обязаны были принести особую присягу. Вот ее текст: «Я обещаюсь и клянусь пред Всемогущим Богом и Святым Его Евангелием, что все поручения и повеления, которые я получу от своего начальства, буду исполнять верно и честно по лучшему разумению моему и совести, что за всеми явными и тайными врагами государства, кои учинятся виновными в речах или поступках, или окажутся подозрительными, буду тщательно наблюдать, объявлять об оных и доносить, как и где бы я не нашел их; равномерно не буду внимать внушениям личной ненависти, не буду никого обвинять или клеветать по вражде, или по другому какому-либо противозаконному поводу, и все что на меня возложится, или что я узнаю, буду хранить в тайне и не открою и не обнаружу ничего ни перед кем, уже бы это был ближайший мой родственник, благодетель или друг. Все сие выполнить обязуюсь и клянусь столь истинно, как желал я. Да поможет мне Господь Бог, в сей равно и будущей жизни. Если же окажусь преступником против сей клятвы да подвергнусь без суда и добровольно строжайшему наказанию, яко клятвопреступник. Во уверение чего и подписуюсь». Как говорится, комментарии излишни.
Строительство нового учреждения развернулось в марте 1812 года после утверждения Военным министром нескольких актов: «Образования Высшей воинской полиции», «Инструкции начальнику Главного штаба по управлению Высшей воинской полиции» и «Инструкции директору Высшей воинской полиции». Главой этого ведомства в апреле того же года был назначен Я. И. де Санглен, занимавший до этого ответственные посты в Министерстве полиции. Он же возглавил и отделение военной контрразведки в 1-й Западной армии. Лучшую характеристику этому незаурядному человеку дал известный историк М. П. Погодин, по словам которого де Санглен был человеком честным, благородным и бескорыстным, но, несмотря на эти качества, внушал окружающим страх.
Отделы Высшей полиции во 2-й и 3-й армиях заняли соответственно подполковник М. Л. де Лезер и статский советник И. С. Бароцци, хотя оба они не успели до начала военных действий даже сформировать аппарат своих контрразведок. В сущности, вся тяжесть борьбы с французским шпионажем легла на подчиненных Я. И. де Санглена. Своеобразное боевое крещение они получили уже в начале мая 1812 года во время трехдневного визита адъютанта Наполеона графа Л. М. Ж. Нарбонна в ставку Александр I под Вильно.
Официальной целью посещения была передача русскому Императору письма отБонапарта, но в это мало кто верил. Александр I лично дал начальнику воинской полиции задание выяснить истинные причины визита французского дипломата. Де Санглена подошел к этому распоряжению со всей возможной изобретательностью – с момента появления Нарбонна в ставке тот был просто окружен контрразведчиками. Предоставленные посланнику камердинер, кучера и лакеи поголовно были сотрудниками полиции. По словам дореволюционного исследователя К. Военского «учрежденное за Л. М. Ж. Нарбонном и его свитой наблюдение действовало неусыпно, и усердные агенты директора военной полиции час за часом следили за времяпровождением именитых французских путешественников, отмечая даже такие подробности, как меню завтрака». Благодаря этим мерам, было установлено, что дипломат прибыл с целью выяснить численность, состав и боевой дух русской армии, однако из-за деятельности контрразведчиков эта миссия провалилась.
Успехи, достигнутые работниками Высшей военной полиции на невидимом фронте, были в первую очередь связаны с качественной работой агентуры. При ее вербовке особое внимание уделялось оплате услуг агентов. Рекомендации М. Б. Барклая-де-Толли на этот счет были следующими: «В жаловании и плате лазутчикам, должно быть принято правилом, не давать им ни слишком мало, ни слишком много; ибо в первом случае могут они сделаться двусторонними или неприятельскими шпионами; а во втором, обогатясь слишком скоро, отстать неожиданно в самое нужное время». Вдобавок, «за важные сведения должно платить щедро». Именно благодаря такому рационализму к началу Отечественной войны российская контрразведка оказалась готова к выполнению своих обязанностей.
В июне 1812 года «Великая армия» Наполеона начала переправу через Неман, вступив на русскую территорию. Так началась Отечественная война, ставшая одним из самых заметных событий в российской истории. Русские армии под командованием М. Б. Барклая-де-Толли, П. И. Багратиона и А. П. Тормасова] первоначально были вынуждены отступить к Смоленску. Отход длился более месяца и контрразведчики не стали терять это время даром. На отставленных русской армией территориях ими создавались агентурные группы, занимавшиеся добыванием военных сведений, помощью партизанам и следивших за проникновением в Россию иностранных разведчиков (то есть, так называемой внешней контрразведкой). Примечательно, что основную массу подобных агентов составляли торговцы и ремесленники из местных евреев, которые почти не вызывали подозрений у иностранных солдат. Их деятельностью были охвачены районы Могилева, Полоцка, Белостока и Риги, так что армия Бонапарта и ее тылы постоянно находились под наблюдением работников Высшей полиции.
При этом начало войны сказалось на изменении целей и задач контрразведки, которые перестали сводиться к одной только поимке шпионов. Отныне подчиненные де Санглена должны были захватывать «языков», допрашивать пленных и перехватывать французскую корреспонденцию. Последнее в новых условиях оказалось особенно важно. По словам Александр I, «нам очень помогало то, что мы всегда знали о намерениях […] императора (Наполеона – Авт.) из его собственных депеш». Важную информацию контрразведчики получали также от французских пленных офицеров. Эти сведения высоко ценились новым Главнокомандующим М. И. Кутузовым, так как данные о потерях и планах армии Бонапарта позволяли ему лучше определять тактику и стратегию ведения войны.
В то же время, информация, доставляемая французскими шпионами, была очень неточной и приблизительной. К примеру, из-за неверных данных разведки Наполеон переоценил численность русской армии перед Бородинским сражением почти на 30 тысяч человек. Это, безусловно, было заслугой работников Высшей полиции, хотя нельзя сбрасывать со счетов и еще один фактор. В 1812 году французской разведке оказалось невероятно сложно вербовать агентов из русских подданных. Даже если те первоначально и соглашались на сотрудничество с иностранными спецслужбами, то, попав на русскую территорию, часто сразу же шли с повинной в контрразведку. Так, например, поступили купец П. Жданов и отставной ротмистр Д. Саван.
Отчасти такое поведение русских подданных объяснялось не только верностью своей стране и присяге. Несмотря на то, что российское законодательство было довольно либеральным по отношению к шпионам, пойманных в 1812 году наполеоновских разведчиков в большинстве своем расстреливали. В Смоленске так случилось с поляком Ружанским, в Риге расстреляли прусского шпиона К. Цебе, а на Дону – графа А. Платтера. Последний был руководителем небольшой шпионской группы, но остальным ее участникам – майору Пикорнелю и топографу Крестовскому ужалось скрыться, избежав участи своего начальника. Помимо перечисленных агентов контрразведчиками в одном только Мозыре, где базировался корпус генерал-лейтенанта Ф. Ф. Эртеля, было поймало сразу 5 человек, принадлежность которых к вражеским спецслужбам не вызывала сомнений. После суда все они также были расстреляны. В свете этих фактов становится понятно, почему де Санглен вызывал страх у окружавших его людей.
Нельзя не признать, что подобная репутация была на руку работникам Высшей военной полиции, ведь помимо борьбы со шпионажем на них возлагалось и выявление должностных преступлений в армии. Особое внимание уделялось поставщикам и интендантам, так как от снабжения войск всем необходимым во многом зависел исход войны. Как следствие, в сентябре 1812 года Я. И. де Санглен, слабо разбиравшийся в хозяйственных вопросах, был снят с должности директора Высшей воинской полиции и заменен своим бывшим помощником П. Ф. Розеном.
В это время русская армия после оставления Москвы стала лагерем в Тарутино – войскам был нужен отдых и восполнение потерь. Большая работа была проделана и для пополнения запасов оружия, продовольствия, боеприпасов, обмундирования и фуража. Контроль за сохранностью этих материалов и стал новой задачей Высшей полиции. С этой службой контрразведчики справились вполне успешно – за все время войны не разразилось ни одного крупного коррупционного скандала, связанного с расхищением материальной части русских войск, хотя обстановка в армии после Бородинской битвы вполне благоприятствовала таким преступлениям.
С началом отступления остатков «Великой армии» по Старой Смоленской дороге роль контрразведки начала ослабевать. Французские спецслужбы были не столь активны, как в начале кампании, а значит, борьба с ними переставала быть первостепенным делом. Тем не менее, заслуги сотрудников Высшей воинской полиции были огромны. Благодаря их деятельности была парализована работа одной из самых опытных разведывательных служб Европы. При этом противниками русских контрразведчиками были не только французские, но и немецкие, австрийские, итальянские и польские шпионы. Высокая эффективность нового для России ведомства была по достоинству оценена Александр I и М. И. Кутузовым, открыв очередную веху в истории отечественных спецслужб.
